For Liya Fei...

 

Между нами - пять с половиной лет.

Брошен ветер в окно, и выключен свет.

Я усну у тебя на плече,

А проснусь на другом конце телефонного воя.

Не разгляжу, не запомню лица,

Не расслышу запаха кожи ...

А на губах, что тебя целовали,

Лишь привкус осенних дождей.

И ни память, ни время, ни сны без конца,

Одолеть невозможно.

 

-         Все ее родственники были сумасшедшими. Нужно думать, с кем ты заводишь знакомства. У них в роду вялотекущая шизофрения.

-         И что?

-         А то, моя милая, что в один прекрасный момент она тебя может убить.

-         Она что, уже кого-то убивала?

-         Ты можешь стать первой жертвой. Запросто.

-         Почему?

-         Потому что часто даешь поводы для убийства.

-         Чем?

-         Своим непредсказуемым поведением.

-         Ой, не занудствуй!

-         Да? Интересно, кто вчера явился домой под утро?

-         Ты что, ревнуешь?

-         А что мне прикажешь делать со своими чувствами? Твои девочки вконец наглеют и звонят мне домой. Если тебе так уж надо сообщать им номер, зачем пользоваться моим? Дай им сотовый.

-         Я даю.

-         Ага, а потом отключаешь. Я знаю твою привычку выключать сотовый, когда ты ложишься в постель.

-         Я просто хочу побыть одна.

-         Заливай кому-нибудь другому.

-         Положи мои очки. Зачем ты пришла? Чтобы наговорить про нее гадостей? И не называй меня милой.

-         Ты не милая?

-         Я не твоя.

-         Мне нравится крутить твои очки. Твой любимый аксессуар.

-         Как говорил Уайльд, через очки проще выражать свои взгляды.

-         Твой Уайльд извращенец.

-         Я смотрю, у тебя все нездоровы. И я тоже?

-         И ты тоже. Вчера вы с твоей новой пассией ругались в кабинете и швырялись друг в друга дисками.

-         Тебе дисков жалко?

-         Диски – твои. Но у нее к тебе нездоровое отношение. Она уже красится твоей помадой.

-         Я никому не даю свою помаду.

-         Знаешь, она не экслюзивная. Можно купить. Твой любимый цвет – коричневый с розовым отливом.

-         Пусть.

-         Когда ты вернешься домой?

-         Не знаю.

-         Ты что, будешь жить на работе, а потом шататься до утра по городу? Уже во всех кабаках знают уставшую даму в черном пальто, которая глушит коньяк и курит «Kent».

-         А что, больше это никому не свойственно?

-         Не дури. Приходи домой.

-         Не трогай мои очки, сломаешь.

-         Слушай, зачем ты носишь очки, у тебя нормальное зрение? Ну, черные очки – ладно, у тебя щитовидка. Но с простыми стеклами?

-         Щитовидка, моя прелесть, есть у всех. И у меня она совершенно нормальная.

-         Да? Жаль. Можно было бы объяснить твои выходки.

-         Ты можешь объяснить, если тебе так хочется.

-         Зачем ты носишь очки?

-         А ты зачем? Ну зачем ты плачешь? Я так боюсь женских слез! Я сразу становлюсь мягкой и согласной на все. Зачем? У тебя тушь потечет. Ты же не покупаешь водостойкую. Закуришь? Ничего-ничего. Как странно ты куришь. Я последней узнала о том, что ты вообще куришь. Чего ты от меня хочешь? Ты пытаешься построить разговор, но у нас не выходит. Мы давно разучились разговаривать. Мы только договариваемся. Сейчас ты докуришь и опять заговоришь со мной жестко. Наверное, опять предложишь мне очередное соглашение.

-         Верно. Так давай договоримся. Я забуду все, что между нами случилось неприятного. И тот наш скандал, и все те вещи, что мы друг другу высказали, и научусь жарить картошку так, как ты любишь. А ты перестанешь ложиться спать под другим одеялом и бросишь эту ненормальную. Согласна?

-         А если нет?

-         Я не ставлю условий. Я просто прошу.

-         Да? А еще я должна выбросить фотографию Белой женщины с нервным смехом?

-         Ну, знаешь! Ты что, ее до сих пор любишь?

-         Я просто ее до сих пор помню.

-         Ненавижу тебя!

-         А можно я тебя обниму? Марина де Бурбон... Неужели ты не знаешь, что я ненавижу твои духи? А помнишь, ты уехала в Питер на два месяца, а я написала тебе письмо? Что я – не жена, и даже – не подруга. А ты привезла два диска снайперов и два засоса на внутренней стороне бедра.

-         Я могла бы стать тебе чем-то очень надежным и постоянным.

-         Верно. Но мне нужен кто-то, а не что-то.

-         Тебе никто не нужен. Ты одна в себе. Вещь в себе! Дама в очках. Весь мир – в ее сумочке.

-         Скажи еще – с лебедем.

-         Зачем?

-         А мне так любят говорить. Им кажется, что меня это обижает.

-         А тебя это обижает?

-         Да.

-         Может, мы сможем?

-         Не сможем.

-         Почему?

-         Потому что твою собаку зовут Дана. Такое не прощается.

-         Слушай, ты на ней помешана.

-         Нет. Просто это – моя память. Мой шрам на сердце. Капли воды на разгоряченных губах. У нее глаза моего бога. Она знает доказательство теоремы. И о воде для сердца. И ей не нужно объяснять.

-         Давай обойдемся без дифирамбов? Между прочим, когда она появилась, ты была со мной.

-         Между прочим, пока ты собиралась сказать мне «люблю», она уже это сделала.

-         Да. Она тебе тридцать раз на разные лады повторила «люблю», а ты поверила.

-         Ну, знаешь, для меня это важно.

-         Мне непонятно. Ты же не любишь би.

-         Ты тоже би.

-         Так ты и меня не любишь. Только ты у нас одна убежденная. Девочка на букву Л.

-         Ну, Л – это вообще я! Моя буква.

-         Найди себе девственницу, соблазни и радуйся.

-         Мне не нравится вид и запах крови.

-         Слушай, приходи домой вечером.

-         Хорошо. Ты удивлена?

-         Да. Если ты согласилась, значит, кем-то уже живешь. Так?

-         Да.

-         А о ком ты думаешь сейчас?

-         О той, которую колбасит от всего, что на букву Л.

-         Это она так выразилась?

-         Не я же.

-         А она кто?

-         Она – психолог.

-         Психолог, которая любит все на Л. Это уже не история. Это целый роман. Поздравляю! И что, она тоже без конца говорит тебе о любви?

-         Она не любит говорить о любви. Только целует руки и обещает вечность.

-         Вот как. А тебе это, конечно, нравится?

-         Конечно. Только она их целует не мне.

-         А что у тебя с ней?

-         Ничего.

-         Предвкушение? Все впереди?

-         Ничего не будет.

-         Тогда зачем ты о ней думаешь?

-         Она мне нравится.

-         Зачем ты говоришь это мне?

-         Потому что не могу сказать ей.

-         Она тоже знает доказательство теоремы?

-         Я не спрашивала.

-         А ты спроси!

-         Спрошу. Только вряд ли она станет отвечать.

-         Значит, о той, у кого полный набор веселой наследствености уже не думаешь?

-         Нет.

-         Какое счастье! Ты придешь домой?

-         Приду.

Ты счастливо засмеялась. Как я не люблю тебя обманывать... Больше всего мне в тебе нравится твой смех. И то, как ты носишь сапоги, и как завариваешь чай. Никто так не заваривал чай, как ты. И мне не нравится, когда ты молчишь. И когда учишь меня жизни. У меня она своя. И мне больно, что ее никто не принимает. Как и меня.