Саламандра - это богиня-выродок, отверженная среди богов,

гонимая с неба, женская ипостась Ангела-в-чьём-имени-свет...

 

-------------------------

Пепел, пепел, пепел...

Вот что приносит радостный дух огня в мир людей.

И это только усугубляет его пронзительную печаль.

 

/Е. Дубровский/

 

Я училась заново чувствовать небо. Собирать запахи опавших листьев, приучаться к тому, что мелкие белые капсулы тают с каждым днем в пластмассовой баночке. И вместе с ними тает моя боль. Все истории были избиты до слез. Каждую я сжигала в зеве своего камина. Письма, фото, пошлые засушенные букеты. Обратно нет пути.

Мне снова перестало хотеться домой. Я дышала улицей. Мне не хотелось вслушиваться в уют и тепло потрескивающих в огне полен.

Когда хочешь нежности, иди к воде. Когда ищешь смысл – разводи огонь.

Ковер возле камина, бокал с красным вином, сигареты в пепельнице, блокнот в кожаном переплете. Все это было и раньше. Переплет не позволял избавляться от обрывков, копил, распухал от эмоций, как я сама.

В этой картине было только одно гармоничное звено – Лайза.

Она принесла в мою жизнь вишневый сок, Бродского и манеру ходить дома обнаженной. Ее раздражала одежда, хотя она постоянно мерзла, дрожала и проводила время возле камина на уютном ковре с высоким ворсом. Ноги вытянуты к огню, руками она обнимала мои колени. Я гладила ее шелковые волосы, цвета благородного коньяка.

Почему ты перестала писать, удивлялась она. Ты совсем не знаешь, о чем, совсем не чувствуешь? Это же как голод. Нечем питаться. Питайся мной! При всей своей тягучей чувственности, Лайза совершенно не подходила на роль Музы. Я укреплялась в своей бездарности.

Напиши про один миг. Про один мир. Подели его с кем-то.

Я хотела поделить мир. С Лайзой.

Погрузиться в осенние настроения, в несовпадение цветов и запахов. Мне нужно было что-то сказать, что-то донести до других. Но надо ли это? Это стало навязчивой идеей. Германские мотивы, шизотимные блондинки, моя холодность, промокшие от дождя волосы и ресницы. О чем я хочу сказать? Где рождается слово?

В глазах Лайзы купается солнце. Яркая улыбка, изящные руки и лодыжки, в ней сексуальны даже мочки ушей. Я грею ее в ладонях, как маленькую фею. Я тащу ее за собой по вечерним промозглым улицам. Я жалею, что не умею рисовать, дабы донести ее образ. Слишком опасно рисовать на сердце. Можно потерять кисть, растекутся краски на палитре. Изображение увянет.

Скоро зима. Воздух с привкусом мороза, снег на ресницах, новогодние сказки от северных оленей.

Лайза, ты любишь зиму? Лайза!

Она застыла посреди улицы. Пальто расстегнуто, шарф перекинут через сумку и волочится по мостовой. Острые носки сапог на шпильках смотрят в разные стороны.

Лайза, что с тобой? Ты замерзла?

Я беру в ладони ее подбородок, ее вишневые в свете желтушного фонаря глаза внимательно смотрят на меня.

Ты вся дрожишь. Холодно?

Она всхлипывает и утыкается мне в плечо.

Ты меня бросила.

Прости, я заморозила тебя.

Ты меня еще раньше заморозила, вздыхает она.

Лайза такая хрупкая, я обнимаю ее за плечи и мы идем по пустынной улице к ближайшему кафе.

Официант с порочным лицом, педерастически вихляя бедрами приносит капуччино, турецкий кофе со специями и ликер-бейлис. Кидает быстрый взгляд на Лайзу и, проникновенно глядя мне в глаза, предлагает фирменный коктейль «Ночной бархат». От него Ваша девушка будет танцевать на столе обнаженной, обещает он. Да я и так постоянно вижу ее обнаженной. Ведьмы всегда ходят голые.

Лайза, хочешь я расскажу тебе сказку про влюбленную девочку?

Хочу. Только пусть она хорошо закончится.

Хорошо, это как? Они будут жить долго и счастливо и все в таком духе?

Хорошо, это когда они просто... просто будут.

Она смеется, глаза сверкают, хмельной блеск делает ее Непостижимо загадочной.

Придумай рифму к слову сердце.

Дерзость. Верность. С перцем.

Мм, деревце!

Ее щеки лихорадочно горят. На ней красная юбка и слишком низко вырезанный кожаный лиф. Она закидывает ногу на стол. Половина женско-мужского населения кабака с интересом рассматривают кружево на ее чулках. Скоро Лайза будет извиваться в танце возбужденной кобры на малиновом коврике.

К нам подходит блондинка в черном пиджаке, обнажающем почти всю грудь, и галстуке-бабочке на изящной шее.

Можно пригласить тебя на танец, спрашивает она Лайзу. Та показывает ей язык.

Спроси у нее, она кивает в мою сторону.

Это тебе принадлежит такое сокровище? Блондинка оборачивается ко мне. Я выпускаю в ее сторону струю дыма. Танцуй!

Блондинка морщится, подает Лайзе руку и ведет ее к танцполу.

Уже весь зал смотрит на них. Лайза покачивает бедрами, отдаваясь мягкому свету абажуров. Блондинка пластичная, напряженная, как пантера. Она лишь смычок для бунтующей скрипки. Дудочка индуса для хлебнувшей сакэ змеи. Сейчас она бросится на своего факира. Не верьте тому, что змею можно лишить яда. Это сказки. Рано или поздно она всегда вступает в бой с человеком в чалме. И рано или поздно, побеждает. Лайза закидывает ногу на бедро блондинки. В воздухе пахнет сексом. Публичное совокупление.

Официант, восхищенно цокая языком, приносит мне капуччино в белой глянцевой чашке. Я сдуваю искры корицы на блестящий портсигар Лайзы. Интересно, блондинка пришла одна?

Музыка обрывается. Все одобрительно хлопают. Как мало надо, чтобы потрясти мир.

Лайза тяжело дышит, опускается на стул рядом со мной. Тебе понравилось?

Да. Ты согрелась?

Она кивает, тянется за сумочкой.

Мне надо в туалет!

Можно? Блондинка присаживается на свободный стул.

Я закажу тебе выпить. Что ты хочешь? Спрашиваю я.

Пиво, если можно. Меня зовут Мари. А как ее зовут?

Лайза. Она супер, верно?

Она потрясающая. Давно ты с ней?

Месяц. Это много.

Для нее или для тебя?

Наверное, для меня.

Не ревнуешь ее?

Нет. Почему спрашиваешь? Хочешь поехать с нами?

Мы могли бы как-нибудь пообедать все вместе. Я приду с подругой.

Зачем? Зачем пообедать? Хочешь ее еще увидеть?

Не отказалась бы.

Хорошо, возьми наш телефон. Может, выберемся.

Лайза возвращается, наклоняется ко мне и целует в висок.

Поехали домой.

Поехали. Я попрошу официанта вызвать нам такси.

Пока я надеваю пальто и договариваюсь о машине, блондинка снова ее приглашает. Для них ставят какую-то красивую музыку. Лайза кладет ей голову на плечо, Мари нежно обнимает ее за талию. Говорят, что танец сильнее секса. Для кого-то он и есть секс. Видимо, Мари из их числа.

Я люблю в Лайзе то, что она постоянно дотрагивается до меня, касается. Ей нужно мое тепло. Я чувствую ее даже через плотную ткань пальто. Я не люблю танцевать.

Дома я раздеваю ее, сонную, пьяную от спиртного и душного танцпола. Раскрываю раковину, явившую миру влажную, блестящую жемчужину. Она мерно дышит и целует меня куда-то в ухо, шепча «спокойной ночи, любимая».

Она листает мой ежедневник сказочника. Ты всегда пишешь про расставания. Тебе они нравятся больше?

Наверное.

А про меня ты потом тоже напишешь?

Я уже про тебя пишу. Наша жизнь история.

Так, да? А ты, значит, сказочница? А я – Красная шапочка, которую вот-вот скушает голодная волчица?

Это уже не красная шапочка, а розовая. И не сказка, а какая-то фабрика звезд. Кулинария девочек.

Ты еще и читаешь Мураками.

Что плохого в Мураками.

Ничего. Мне он тоже нравится.

Какая-то есть взаимосвязь?

Прости, я просто так сказала. Хочешь ужинать?

Лайза, Лайза... Темная девушка с огненным сердцем. Подбрасывает миниатюрные аккуратные щепки в огонь, носит красное, пишет мне записки помадой на каминной плитке. Огненная ведьмочка, символ противоположности. В огне не горит, в воде не тонет. Она - ранимая, чувствительная, за яркостью ее глаз обидчивая душа. Я вижу ее улыбку в каплях маслянистого коньяка в пузатой рюмке. Все, что ей нужно – быть услышанной. Она совсем одна. Ей не плохо одной, как и мне. Ей нужно быть понятой, как и мне. Она нуждается в том, чтобы касаться кого-то. А я люблю обнимать. Лайза подходит мне как никто другой. Дух огня невозможно приручить в воздухе. А я не умею гореть всю жизнь. Мне иногда необходима темнота. И холод. Для Лайзы темнота – выход в Свет. Ее Темнота – всегда coming out. Яркая и страстная, в моем холодном равнодушном мире, ей постоянно приходится бороться за выживание. Рано или поздно ее магия обернется злом для нас обеих.

Слишком много дождя. В доме кончилось все. В камине только недельной давности зола, перечница пуста. Пузатые рюмки пылятся в серванте. Лайза ушла. Я кутаюсь в плед, дрожу от холода, смотрю на дождь из окна спальни. Единственное, что напоминает о ней, это тлеющий кончик сигареты. Красные искорки ее шелковой юбки. Столько воды! Вода баюкает, несет забвение. Последние ливни ноября обрушиваются на меня спасительным благом Леты. Скоро все замерзнет и станет совсем привычно в чертогах. Смысл явится в чем-то другом. Бордовое постельное белье нужно сменить фиолетовым. Не стоит замахиваться на слишком горячую кровь, можно вспыхнуть, как комета. Сгореть бесцельно в один миг. Я не верю в то, что миг заменяет мир. Скоро я замерзну и перестану ощущать холод. Вечность на подходе.

Утром в офисе появляется Мари. У меня для тебя подарок, сообщает она, протягивая мне деревянный ящичек. Я молча открываю, она смотрит на меня грустно и покусывает нижнюю губу. Галстуки-бабочки ей идут необычайно.

В коробке проложены тонкой бумагой бутылка коньяка, толстые ароматические свечи, упаковка  длинных каминных спичек и осколок плитки с моего камина. На нем неровным почерком написано «Я тебя люблю».

Мари, спрашиваю я, закрывая крышку коробки, Мари, ты не знаешь, где Лайза?

Она качает головой.

Нет. Но она где-то рядом. Всегда с тобой. Ей просто очень страшно тебя сжечь.

Я улыбаюсь.

Я всегда улыбаюсь грядущей зиме.

Наверное, в этот раз она будет особенно теплой.